Меня не было в Одессе 25 лет. За эти годы произошло так много. Сначала повзрослела я, потом родились и повзрослели мои дети. Стремнина повседневности относила меня все дальше от одесского берега.

   Мы много путешествовали вчетвером – муж, сын, дочь и я. После первой же семейной поездки, предпринятой нами, как только дети немного подросли, мы обнаружили, что хлопотные сборы чемоданов, не всегда удобные самолётные кресла, гостиничные номера и погружение в атмосферу новых стран – наше любимое совместное хобби. И мы с готовностью посвящали себя этому действу при любой возможности. Прибалтийские страны, Чехия, Болгария, Франция, Германия, Италия, Голландия, Бельгия, – где мы только не были! Но наши траектории старательно обходили город, в котором я родилась и провела первые 18 лет своей жизни.   

   Мне было страшно туда возвращаться. Даже на один день. Слишком долго я пыталась выкорчевать из себя тоску по одесской земле. Всякий раз, планируя очередное путешествие, я сознательно завешивала чёрной тряпкой ярко мигающую в моём мозгу вывеску – «Одесса!». 

Не время.

Ещё не время.

​

   А потом всё получилось само собой. Муж предложил поездку в Одессу в качестве подарка на мой день рождения. Совпало всё: и даты, и цена, и относительная незанятость всех нас четверых в эти числа. Согласиться было настолько естественным, что я смиренно остановила руку, которая мысленно по привычке потянулась за чёрной тряпкой, – иллюминационная вывеска «Одесса» замигала мне прямо в глаза, заставив зажмуриться.

   Самолёт. Простенький аэропорт. Такси. За окном тусклые огни и плохо различимые виды ночного города, пока не проникающие внутрь моего сознания.

Такси остановилось у входа в гостиницу около четырёх утра. Я вышла из машины, и тут… меня пробило. Насквозь.

Забронированная нами гостиница находилась на улице Еврейская, которая, как и большая часть старой Одессы, выложена булыжником.

Многие старинные городки и большие города Европы расстилали под нашими ногами булыжные мостовые, но этот одесский булыжник я узнала бы из тысячи других. И пока муж выгружал из машины чемоданы и расплачивался с таксистом, я стояла, уставившись в землю. Шокированная. Приковавшая взгляд к выпуклым камням под моими ногами.

В тот момент я ощутила, что отделилась от моих детей и мужа, словно сошла с их корабля и перебралась на другой, плывущий рядом. Постигая новые места, мы всегда были командой одного фрегата. Изучали, знакомились, пробовали, обсуждали. Теперь мужу, сыну и дочке предстояло всё то же самое. А мне – не знакомиться, а вспоминать.

   Я с трудом дождалась утра, а вырвавшись наконец-то в город – заметалась. Сначала это было только внутреннее метание. Я старалась идти со всеми рядом и не показывать, что моё сознание бросалось от дома к дому, билось о стены, носилось то в одну сторону улицы, то в другую. Потом это метание перешло в реальное измерение и стало видимым. Я чувствовала, что вокруг меня всё родное и привычное, угол... перекресток… дом…  улица… и в то же время ничего не узнавала. Как будто знакомые очертания не могли пробиться сквозь пелену разума. Наверное, так выходят из комы, постепенно вспоминая и постигая свою собственную жизнь.

   Когда я была маленькой, мой папа, который в те годы увлекался черно-белой фотографией, оборудовал в маленьком сарайчике в нашем дворе небольшое фотоателье. Он часто брал меня туда и посвящал в таинства проявления фото-картинки. Проявитель... Закрепитель… Помню, как я нетерпеливо ждала, когда на белой мокрой бумаге начнут проступать лица, фигуры, сюжеты минувших моментов.

Процесс узнавания знакомых мест происходил примерно так же. Постепенно на чужих улицах стали прорисовываться знакомые дома, направления и понимание того, что находится дальше, за зданиями или поворотами.

   Я нашла свой двор. Зашла. Дальше взрыв – столкновение противоположных ощущений – чего-то до мозга костей моего и одновременно абсолютно чуждого; меня «этой», сегодняшней, с совсем другой «той», когда-то игравшей в этом дворе.

Я не смогла разделить этот подступивший к горлу ком на плохие и хорошие эмоции. Не смогла даже дать им названия.

Это было похоже на сбой временного континуума, о котором любят говорить фантасты. Я села на землю и заплакала, испугав своих детей и мужа. Покинув этот уголок земли 25 лет назад, я неосознанно полагала, что он исчез вместе с моей прошлой жизнью, стёрся с поверхности реальности. Оказалось – нет! Вот он, мой дом, мой двор. На том же месте. Только намного меньше, чем мне помнилось. Балкон. Подъезд. Большие квадратные булыжники под ногами. Захотелось проверить, какой сейчас год.

Провал во времени.

Остаток дня прошел мимо меня. Я отрывочно выхватывала взглядом знакомые улицы и скверы, бредя позади моей семьи и не в лад поддерживая их разговоры.

​

   Эти несколько дней в городе моего детства были странными и тяжёлыми, принесшими ощущения, которые до этой поездки ещё не были отмечены на спектре известных мне эмоций. Я исступленно пыталась сложить в цельный пазл воспоминания о 18 одесских годах, потерявших свою яркость под слоями 25 лет, которые я провела в другом мире.

Гуляя по городу, я вглядывалась в толпу, – вдруг встречусь с кем-то из бывших одноклассников. В какой-то момент я словила себя на том, что всматриваюсь не в те лица. Меряя шагами улицы, по которым дефилировала моя юность, я по инерции искала знакомых среди молоденьких парней и девушек. Осознав шутку, сыгранную со мной моей памятью, я углубила взгляд в ту возрастную категорию, к которой уже давно относятся мои сверстники, но, возможно, заблудившись в поколениях, несколько встреч я всё-таки упустила.

   Молча проходя вдоль фонарных столбов, зданий, фонтанов, я вела нескончаемый внутренний разговор. Не было конца вопросам из серии «А помнишь...?». Я помнила. Помнила намного больше, чем думала, что помню. Отрывки ситуаций, которые моё сознание заботливо опустило в самые глубины своих закромов, дабы не мучать меня лишними воспоминаниями, обрывки разговоров, оттенки ощущений – всё это отлетало от стен, бульварных скамеек, балюстрад, и словно парило в воздухе полупрозрачным дымком. А я ходила по городу и осторожно собирала эти невесомые облачка в котомку своей памяти, тревожась о том, чтобы их не помять, не вспугнуть или снова не потерять.

​

   С тех пор в Одессе я побывала много раз. Во второй приезд было уже не так больно. Я спокойно ходила по знакомым улочкам и бульварам. Не боялась узнавать и вспоминать. Смело погружалась в прожитые здесь детство и юность. Влюблялась в новые здания, парки и музеи. Охотно открывала для себя несуществующие в мою бытность уютные уголки города. У меня появились новые любимые кафе и магазины, а в мой душевный «блокнотик» записались новые одесские адреса.

   Изменения, произошедшие за эти годы в странах бывшего Союза, не оставили в стороне и мой город. В Одессе выросли новые строения, в обиход горожан вошли новые понятия и жизненные устои, в язык впитались новомодные лексические элементы. И это стало триггером моего внутреннего диссонанса. Ведь Одесса, сохранённая моей памятью, необременённая всеми этими новшествами, оставалась прежней. Та, давнишняя Одесса существовала только на просторах моего воображения, как эфемерный недосягаемый мираж. В неё нельзя было приехать, позвонить, написать. Но после моего второго приезда туда произошло нечто странное: сегодняшняя Одесса как бы сплавилась с прошлой, оттиснутой в памяти 18-летней девочки. Эти «два» города наконец-то соединились в моем сознании в одно целое. Одесса выбралась из территории воспоминаний и заняла особое место в настоящем, а не вымышленном мной мире. Я вдруг осознала, что для свидания с этим городом мне совсем необязательно бродить по лабиринтам ностальгии, а можно просто туда приехать, – взбежать по всамделишной Потёмкинской лестнице, звучно отстукивая каблуками чечётку по ее низким ступеням; прикоснуться рукой к пьедесталу Дюка из розового гранита и почувствовать кончиками пальцев его холодок; подойти вплотную к фонтану возле Оперного театра и позволить брызгам, отражающим солнечные лучи, обдать мне лицо и плечи; сбежать вниз по откосу на Большом Фонтане и погрузить пятки в тёплый перламутровый песок. Просто приехать...

Этот город вернулся в мою жизнь, пусть немного в другом статусе, но не менее прекрасный.