ПАМЯТИ ОСКАРА КУЗНЕЦОВА
Когда идешь по определенному пути, и на нем тебе встречаются яркие, интересные люди, значит, - это правильный путь. Присутствие таких людей в твоем жизненном пространстве подобно маякам. Они освещают твою дорогу, определяют продолжение твоего пути, делятся с тобой знаниями, помогают верить в себя, подводят тебя к другим маякам, создавая светящуюся сеточку на полотне твоей жизни.
Мне иногда кажется, что эти судьбоносные встречи не что иное, как помощь, посылаемая нам верхними силами, в том случае, если наш путь им по нраву. Наверное, моя дорога получила одобрение этих высших сил, так как она вся прошита яркими лучами бесценных маяков. Я не перестаю благодарить жизнь за эти удивительные встречи, за эти огоньки, которые щедро делятся со мной светом.
Оскар Кузнецов стал одним из самых ярких маяков на моём пути. Он высветил мне поэтическую тропинку из неясности и практически подтолкнул меня к первым плиткам, которыми эта дорога выложена. Мой редактор, мой поэтический советчик, микроскоп, под увеличительным стеклом которого проверялось все, что я пишу.
Итак, Оскар, муж Надежды Гудман, – художника и преподавателя живописи у моих сына и дочки. Попали мы к Наде в студию по совету друзей. На первой встрече она проверила художественные способности наших детей и вынесла вердикт: «Остаются у меня оба!!» Только в результате остались у Нади мы все вчетвером!!! Хотя тогда мы еще не знали, что встреча эта намного больше, чем просто запись в очередной кружок, что Надя с Оскаром окажут невероятное влияние на всю нашу семью.
Супруг Нади, красивый статный мужчина, принимал активное участие в обучении детей. Журналист, театральный и литературный критик, он примерно раз в месяц проводил с ними уроки по истории искусства.
Иногда мы, родители, оставались на его уроки, слушали, - и когда он начинал говорить, мне автоматически хотелось схватить ручку и тетрадку и конспектировать каждую фразу. Количество и точность знаний, которыми он обдавал нас во время каждого урока или просто бесед, повергало меня в ощущение собственной бестолковости и ничтожности. Его внутренняя Википедия – это безграничная коллекция знаний на любые темы, это точность дат и событий любых витков истории, это фамилии и имена, это книги и статьи, это история и литература…
Я молча слушала, опасаясь лишний раз открыть рот и ляпнуть какую-нибудь глупость.
И всё же я рискнула! Подошла к нему на одном из пленэров, и не очень уверено попросила его почитать написанные мной стихи. Дослушав до конца мою просьбу, Оскар Яковлевич пришпилил меня взглядом, как сухую бабочку иголкой. Что было в этом взгляде сказать однозначно невозможно. И раздражение: «Как вы мне все надоели со своими стихами!»; и уничижение: «Девочка, купите себе в соседнем кафе какао и успокойтесь!»; и насмешка: «Возомнили себя поэтом?..»
Незабываемый взгляд!!!! (Хотя теперь, зная его много лет, я понимаю, что не было ни раздражения, ни тем более уничижения, - может, мне просто так показалось от страха и волнения.)
Вонзив ногти в ладошки, я этот взгляд пережила и в награду услышала:
– Ладно. Давайте ваши стихи. Я почитаю!!!
А дальше случилось то, что моему испуганному тогда воображению вообще не могли придти в голову. Через несколько дней у меня дома раздался телефонный звонок, и знакомый, но уже совсем не строгий голос, сказал:
– Я в Холоне. Можно заскочить к вам?..
И через некоторое время Оскар - он просил называть его без отчества, как называют друг друга в Израиле, - зашел к нам в дом, подал мне руку и без лишних слов заявил:
- Будем работать!
Если в жизни действительно есть такое понятие как «переломный момент»,- ну, примерно такой как на железной дороге, когда одним нажатием рычага пути передвигаются, и поезд едет по другому маршруту, - то это был он. Именно такой момент. Эта фраза: «Будем работать», – стала для меня именно таким рычагом, перенесшим меня на другой путь, позволившим моему поезду продолжить дорогу по другой траектории, под другим углом, к другим станциям. Именно этот виток, – признание Оскаром моих стихов, как материала достойного его внимания, – заставил меня поверить в то, что написанное мной действительно не так уж и плохо.
И мы начали работать. Каждая строфа и строчка скрупулезно рассматривалась под лупой литературы, смысла, правил стихосложения… Оскар не пропускал ни одной, как он любит говорить, «блохи». Он прочесывал мои рифмы, заставлял переписывать иногда целый стих из-за плохого созвучия, неточного смысла...
Мы спорили. Я капризничала. Стояла на своем. Он объяснял, учил…
И - хвалил!
Похвала профессионального критика настолько бесценна, что я, несмотря на все призывы к многочисленным исправлениям, все больше верила в то, что делаю.
Я точно знаю, что если бы не дотошная выверка каждого слова и каждой буквы в моих стихах, если бы не то необъятное количество знаний, которыми Оскар щедро делился со мной, если бы не его поддержка и одобрение, я не была там, где нахожусь сейчас и вряд ли бы рискнула называть себя поэтессой …
…Помнится, как в один из дней «периода затишья» я ныла Оскару:
– Все, конец!.. Я исписалась, и больше ничего не напишу… Я - бездарность!..
Ну, и дальше в таком же роде. Оскар терпеливо выслушал этот моно-спектакль и сказал:
– Ира, запомните: если луна светит постоянно, то это не настоящая луна, -это бутафория. У настоящей луны обязательно должен быть период ущерба. Только тогда период роста и полнолуния будет по-настоящему ярким! И добавил, что это мысль - не его, а принадлежит эта великолепная фраза Самуилу Яковлевичу Маршаку.
Но сказана она была так к месту, что я приняла ее как очередной дар от Оскара. И теперь, когда наступает затишье, она мое первое лекарство. Когда телеграф перестаёт отстукивать полученные откуда-то извне строфы, я точно знаю это всего лишь период ущерба. А после него всегда идет период роста и полнолуния. Так устроена природа.
Мы успели сделать вместе две книги.
Детская - «Пушистый Мир», для которой я написала стихи по рисункам Нади Гудман…
И - вот эта: «Я родилась осенним утром», – книга, с которой и начался этот путь. Путь творчества, по которому меня повёл непревзойденный проводник – Оскар!
Оскар стал для меня своеобразным поэтическим талисманом: ни одно стихотворение, написанное мной, не продвигалось дальше моего домашнего компьютера без прохождения «таможенного осмотра» моего глубокоуважаемого и неизменного редактора, друга и учителя!
Как теперь писать, Оскар? Без ваших проверок, без ваших указаний на мои ошибки, без вашего одобрения и похвалы, без наших споров и шуток, без ваших рассказов, без ваших знаний обо всем на свете… Как теперь без вас?.................................................................................................................
